Отправлено: 21.03.10 20:13. Заголовок: Подворье бывшее так ..
Подворье бывшее так пусто... Лариса Васильева
Подворье бывшее так пусто, Хожу по стёршимся следам, И бурьяны восходят густо, Где огороды были - там
Зияет дом - и я не мимо. Как всё мертво и гулко тут, Лишь запахи неуловимо Ещё житейские живут.
Вот полка, где была икона, Вот место, где стояла печь. Какого пасынки закона Всё это не смогли сберечь,
Ушли на прииски, на поиск Иных забот, щедрот и льгот. От голубого платья пояс Который год хозяйку ждёт.
Но кто-то дышит здесь. Однако Я ошибалась, кто-то есть: Глухая, белая сoбака Хранит родного дома честь.
Худая, с впалыми боками, Сердито на меня глядит И перед жирными кусками, Как подобает, устоит.
Я выхожу. Собака тоже. Она довольна - я была Предобросовестной прохожей, Я ни пылинки не взяла.
Река течёт под жёлтой кручей. На дальнем берегу сосна, как будто бы в тоске горючей К седой волне наклонена.
Как я звала собаку эту Движеньем глаз, и губ, и рук Идти со мной по белу свету - Кому не нужен верный друг!
Она не слышала, глухая, Но понимала и в ответ, Хвостом опущенным махая, Мне молча отвечала: - Нет! Собачья песня Михаил Володин
Вильяму де Бежуа
Если уши раскинуть и в такт головою мотать, То мой кокер сумеет, как птица, по небу летать. Он поднимется в воздух задумчиво метров на сто И в воздушном пространстве совьет небольшое гнездо.
Нам не надо большого, мой кокер - он сам небольшой, Но с глазами Давида и нежной еврейской душой. Он отчаянно храбр, и доверчив, и в меру блохаст. Где укрыться еврею? Вот разве что на облаках.
И потянутся дети с сoбаками следом за ним: На лошадках, в кроватках, с игрушечным скарбом своим. И поднимутся взрослые в кофточках и пиджаках. Хороша жизнь бродяче-собачая на облаках.
Если уши раскинешь, то крыши поедут внизу. Головой помотаешь, сглотнешь ненароком слезу. И снимаются с места деревья, дороги, дворы... Как просты эти правила детско-собачьей игры!
Поднимаются руки - дороги становятся в рост, Сотни гнезд проплывают, и в каждом - косички и хвост. Как вихрасты макушки у мальчиков всех на Руси! На исходе излет, на излете исход в небеси.
Чтоб в собачьей стране ни шакалом, ни волком не стать, Надо уши раскинуть и в такт головою мотать. И из слез и угроз память выберет стаю берез. Так, мой кокер-собакер-несукер-кусакер, еврейский мой пес.
Отправлено: 21.03.10 22:46. Заголовок: Кажется сказок еще н..
Кажется сказок еще не было Последняя ночь колдуна.
Дождливой осенней ночью, когда тучи скрывали Луну и звезды, холодные капли барабанили по крышам, а ветер плакал и стонал за окнами, в своей маленькой квартире на последнем этаже высотного дома умирал старый колдун. Колдуны никогда не умирают днем или в хорошую погоду, о нет! Они всегда умирают в грозу, бурю, снежный буран, в ночь когда извергаются вулканы или случается землетрясение. Так что этому колдуну еще повезло – шел всего лишь сильный дождь. А в дождь умирать легко.
Колдун лежал на кровати, застеленной черными шелковыми простынями и смотрел на свой колдовской стол. Там искрились разноцветными огнями пробирки и реторты, капали из змеевиков тягучие мутные жидкости, в стеклянных плошках росли светящиеся кристаллы… Колдун сморщился и позвал: - Фрог! Со старого шкафа, уставленного древними книгами в кожаных переплетах, лениво спрыгнул толстый черный кот. Подошел к кровати, запрыгнул колдуну на грудь. Тот захрипел и махнул рукой, сгоняя кота. - Звал? – усаживаясь в ногах, спросил кот. Говорить умеют почти все коты на свете. Но немногие их понимают. Колдун – понимал. - Я умираю, - сказал колдун. - Знаю, - ответил кот равнодушно. – И ради этого ты звал меня? - Скажи, что со мной будет? Фрог прищурился и посмотрел над головой колдуна. Как известно, все коты умеют видеть будущее. - Ты умрешь на рассвете, когда далеко за тучами встанет солнце. Тебе будет так же больно, как той женщине, что ты проклял. И так же страшно, как тому мужчине, на которого ты навел порчу. Когда ты станешь задыхаться, я сяду тебе на горло, поглажу твои пересохшие губы своей бархатной лапкой, поймаю твой последний выдох – и отнесу своему хозяину. Так было задумано, так есть и так будет. Колдун покачал головой: - Я проклял женщину, которая утопила своего ребенка. Я навел порчу на мужчину, из-за которого она это сделала. - Какая разница? – ответил кот. – Ты колдун. Ты заключил договор с тем, кому я служу. О, нет, нет, не хочу иметь с ним ничего общего! Но девять жизней – это девять жизней, колдун. Их приходится отрабатывать… Красный язычок мелькнул между острыми зубками – Фрог на мягких лапках пошел к изголовью кровати. - Хочешь, колдун, я помогу тебе? Мои лапки могут быть очень сильными, а твое дыхание такое слабое… Колдун поднял правую руку – из пальца выскочила злая синяя искра и ужалила кота в нос. Тот с возмущенным мявом взвился с кровати и заскочил на шкаф. - Не спеши, - тяжело сказал колдун. – У меня есть еще время… до восхода солнца. И у меня есть последняя ночь колдуна. - Глупые, наивные, постыдные надежды, - фыркнул со шкафа кот, сверкая глазами. – «Если в ночь своей смерти колдун найдет невинную душу, которую терзает горе, и сможет прогнать это горе без остатка – он будет прощен». - Да, - сказал колдун, садясь на кровати. – Ты кот колдуна, ты знаешь. - Где ты найдешь в этом городе невинную душу? – спросил кот. – А знаешь ли ты, что ты должен развеять горе, не причинив зла никому… - Знаю, - пробормотал колдун. - Никому, кроме самого себя, - закончил кот. Глаза колдуна потемнели: - Эй, кот! Еще вчера этого дополнения не было и в помине! - Но я кот колдуна – и я произнес эти слова, - сказал Фрог. – Извини. Ничего личного. Но девять жизней – это, все-таки, девять жизней. Колдун ничего не ответил. Тяжело поднялся и пошел к своему столу, где над спиртовкой, в колбе толстого мутного стекла кипела и пузырилась черная вязкая жижа. Минуту колдун смотрел на нее, а потом снял колбу с огня и одним глотком выпил последнюю в мире кровь дракона. В глазах его заплясало пламя, плечи расправились, он вдохнул полной грудью и перестал опираться на стол. Даже кровь дракона не могла отвратить его смерть – но, хотя бы, он умрет не беспомощным. - Эй, кот… где кристалл? Кот следил за ним со шкафа и молчал. Колдун сам нашел магический кристалл – на кухне, спрятанный среди коробок с овсяной кашей и банок с рыбными консервами. Вернулся в комнату, освещенную привычным светом ламп в кроваво-красных абажурах. Водрузил кристалл на стол – и вгляделся в него. У злых колдунов магический кристалл черный или красный. У тех, что считают себя добрыми – прозрачный или белый. А этот кристалл был грязно-серый. Под взглядом колдуна он засветился, изнутри проступили картинки – мутные, нечеткие. Колдун смотрел в кристалл. И видел, как ворочаются без сна в своих постелях люди – обиженные и мечтающие обидеть, преданные и собирающиеся предать, униженные и готовящиеся унижать. Горе терзало многих, но чтобы прогнать это горе – колдуну пришлось бы причинить еще большее зло. - Зачем ты тратишь последнюю ночь своей жизни на глупости? – спросил кот. – Когда настанет моя последняя ночь, я пойду к самой красивой кошке… Колдун засмеялся и прикрыл кристалл рукой – будто опасался, что кот сумеет там что-нибудь разглядеть. Из своей кроваво-красной мантии он выдернул длинную нитку, от валяющегося на столе засохшего апельсина оторвал кусочек оранжевой корки. Желтый листок бумаги, зеленый листик от растущего в горшке цветка, голубая стеклянная пробка, закрывавшая пробирку, капля синей жидкости из пробирки, фиолетовый порошок из склянки. Колдун смешал все это в своей ладони – и, не колеблясь, поднес ладонь к огню. Очень многие заклинания требуют боли. Колдун давно уже боли не боялся. Ни своей, ни чужой. Он стоял у стола, держал руку над огнем – пока семицветное сияние не запылало в ладони. А потом бросил сияние через всю комнату, через стекло, через ночь – куда-то далеко-далеко и высоко-высоко. - Ну-ну, - скептически сказал кот. – Ты хороший колдун. Но туда тебе не войти – даже по радуге. Колдун потрогал радужный мостик. Тот пружинил и пах медом. Тогда колдун осторожно забрался на радугу и пошел вверх, сквозь стену, ночь и дождь. - Ну-ну, - повторил кот. Свернулся клубочком, так, чтобы наружу смотрел один глаз, и стал ждать. А колдун шел по радужному мосту. Идти было тяжело, он быстро промок. Далеко внизу горели редкие огоньки в городских окнах, но вскоре их скрыли тучи. Молнии били вокруг колдуна, оглушительно гремел гром. Радужный мост дрожал и изгибался, будто хотел сбросить колдуна вниз. Он шел. Потом гром стал греметь все тише и тише, все дальше и дальше. Молнии слабыми искрами мельтешили внизу. Откуда-то сверху полился солнечный свет – и колдун опустил лицо. А радужный мост уткнулся в Радугу – и растворился в ней. Колдун осторожно вышел на Радугу. Казалось, она занимала небо от края и до края. Только выше было еще что-то, но колдун предусмотрительно не поднимал глаз. Он осмотрелся – очень, очень осторожно. Если бы не Радуга под ногами, он бы подумал, что стоит в лесу. Высокая зеленая трава, тенистые деревья, журчащие ручьи… Пахло медом и свежей водой. Колдун сел под деревом и стал ждать. Откуда-то из кустов выбежал большой черный пес. Замер, удивленный. Подошел к колдуну, лизнул его в руку. Колдун потрепал пса за уши. Пес еще раз лизнул его – и убежал. Колдун ждал. Прошел, может быть, целый час. Послышался шум, частое дыхание – и к колдуну бросился маленький рыжий пес. - Хозяин! – пролаял пес, тычась в его руки. – Хозяин, ты пришел! Колдун обнял собаку, которая была у него давным-давно – в детстве, которое бывает даже у колдунов. Уткнулся лицом в собачью морду и из его глаз потекли слезы. - Да, - сказал он. – Я пришел. - Почему ты не шел так долго? – спросил пес. – Ты ведь стал таким умным, ты даже можешь подняться на Радугу, я знаю! А почему ты больше никогда не держал собак? Неужели ты нас больше не любишь? - Я стал колдуном, - ответил колдун, гладя пса. – Колдуну не положено держать собаку. Прости. К тому же я знал, что на Радугу меня пустят лишь один раз. А я знал, что однажды мне надо будет прийти… туда, куда уходят все собаки. Видишь ли… я умный колдун… - Ты самый умный, хозяин, - собака ткнулась в его щеки, слизывая слезы. – Ты ведь пришел за мной? - Сегодня ночью я умру, - сказал колдун. – Никто и ничто в целом мире этого не отменит… - Ты придешь ко мне… на Радугу? – робко спросил пес. Колдун молчал. - Или мне можно будет пойти к тебе? - О, - колдун засмеялся, - не стоит. Я уверен, тебе не понравится. Там обещает быть слишком жарко… - Хозяин… - Этим вечером у маленького мальчика из нашего города умерла собака, - сказал колдун. – Ее сбила машина. Найди ее… я отведу ее назад. - И она будет с хозяином? Колдун кивнул. - Я найду, - сказал маленький рыжий пес. – Сейчас. Только погладь меня еще раз. Колдун погладил своего пса. - А мне можно будет пойти за вами следом? – спросил пес. - Мне не унести вас обоих, - сказал колдун. – А мы пойдем сквозь грозу. Ты же всегда боялся грома, помнишь? Иди… будь хорошей собакой. Иди! У меня совсем мало времени. Через два часа маленький мальчик, проплакавший всю эту ночь, задремал – и тут же проснулся. Холодный мокрый нос ткнулся в его лицо. Мальчик обнял свою собаку, пахнущую грозой и, почему-то, медом. Окно было открыто, грохотала гроза и струи дождя летели в комнату. Странная туманная радуга мерцала за окном. - Твою собаку всего лишь контузило ударом, - сказал кто-то, стоящий у постели мальчика. – Она отлежалась и прибежала домой. Понимаешь? Мальчик закивал. Пусть так… - Твои родители… не беспокойся. Они тоже с этим согласятся, - сказал колдун. Подошел к окну и шагнул на остатки радужного моста – выцветшие, истончившиеся. Пропали красный и оранжевый, синий и фиолетовый цвета. Но мост еще держался. Колдун устало пошел по воздуху дальше. Мальчик за его спиной крепче обнял свою собаку и уснул. Колдун медленно добрел до своего дома. Прошел сквозь закрытое окно. Где-то за горизонтом готовилось взойти солнце. - Хитрый? – спросил Фрог. Кот сидел у магического кристалла, раскачивал его лапой. – Приготовил все напоследок? Невинная душа – ребенок, горе – умерший пес? Хитрый! А как это ты причинил горе себе? Колдун посмотрел в глаза кота – и тот осекся, замолчал. - Я выполнил условие, - сказал колдун. – Передашь тому, кому служишь… моя душа свободна. Он лег на черные простыни и закрыл глаза. Последние капли драконьей крови выцветали в его глазах. Далеко за тучами вспыхнула желтая корона встающего Солнца. - Мяу! – заорал кот возмущенно. Прыгнул на постель колдуна. – Обманул… обманул? Думаешь, обманул? Ничего личного… но, понимаешь ли… девять жизней… надо отрабатывать… На мягких лапках кот подошел к лицу колдуна и улегся ему на шею. Колдун захрипел. Кот смущенно улыбнулся и протянул лапку к его рту. Из бархатных подушечек выскользнули кривые желтые когти. - Ничего личного, - виновато повторил кот. – Но… девять жизней… В эту секунду последние остатки радужного моста – зеленые, будто луга Радуги, вспыхнули и растаяли дымком. И одновременно, разбив стекло, в комнату кубарем вкатилась маленькая рыжая собачка – мокрая, дрожащая и очень, очень сосредоточенная. - Мяу! – растерянно сказала черная тварь на шее колдуна. В следующую секунду собачьи челюсти сжались на ее шее, встряхнули – и отшвырнули прочь. - Ничего личного, - сказал пес. – Но у меня одна жизнь. Он вытянулся на постели и лизнул соленое от слез лицо колдуна. Где-то за окном тучи на миг расступились, в глаза колдуну ударил солнечный луч. Колдун зажмурился и пальцы его что было сил вцепились в черные простыни. Но свет все бил и бил колдуну в веки. Тогда он открыл глаза. Пес что-то пролаял – и колдун понял, что больше не слышит в лае слов. Но так как он был умный человек, то встал и пошел на кухню – варить овсяную кашу с сосисками. А маленький рыжий пес в ожидании завтрака остался лежать на теплой постели – как и положено умному псу.
Жила-была Собака. Каждый день она сидела на цепи и охраняла автостоянку, огороженную колючей железной проволокой. И был у неё Хозяин. Он кормил её и никогда не баловал – наоборот, только частенько избивал, чтоб охраняла лучше. Собака сначала его боялась, потом стала уважать, а через какое-то время привыкла к нему и поняла, что без него не может жить. Но в один прекрасный день Хозяин вышел на улицу и завёл свою машину. Собака засуетилась…Хозяин взглянул на неё строго и сказал: «Ну что ж, прощай! Радуйся – больше ты меня никогда не увидишь, а я никогда больше не смогу причинить тебе боли. Отныне ты свободна! Я тебя отпускаю. Иди! Живи своей жизнью!» Он отстегнул тяжелую железную цепь от её ошейника. Собака неотрывно смотрела на Хозяина. Он открыл дверь машины и уже собрался сесть в неё, как Собака подошла к нему, словно прося о чём-то. Он отпихнул её ногой. Собака упала мордой в грязь, но тут же поднялась и опять подошла. Хозяин снова отпихнул её, сел в машину и с грохотом хлопнул дверью у неё перед носом. Завелся мотор… ......нет, нет, он не должен уезжать! Останься, пожалуйста, останься! Я хочу, я буду, буду тебя слушаться, исполнять твои поручения. Я, я-а, я-а-а ведь стала послушной. Ну почему? Бей меня, если хочешь! Только…останься, Хозяин, останься…Если бы я была человеком, я бы упала на колени, обняла бы твои ноги и не пустила бы тебя, даже если бы ты меня ударил. Хозяин, я на всё согласна. Я всё стерпюл! Только останься, Хозяин, останься, Хозя…, Хо… Нет!......
Машина проехала метра три или четыре и остановилась …(неполадка с мотором)…
......я должна прыгнуть, тогда я доберусь до машины и не дам ему просто так взять и уехать. Я обязана прыгнуть. Другого выхода нет. Ну же, прыгай – сейчас или никогда!......
Она прыгнула – и … не смогла. Что-то отдёрнуло её, какая-то неведомая сила, словно железная цепь, к которой Собака так сильно привыкла за долгие годы службы Хозяину, сначала дала ей взмыть в воздух и тут же с размаху бросила на землю в грязь, в слякоть, в холод… Машина уезжала всё дальше и дальше…Надежда Собаки медленно и мучительно умирала в её душе…Ей было больно… Она не винила Хозяина ни в чём… Ей не было обидно… Ей было просто невыносимо больно…
......разве об этого я желала все эти годы, разве это и была моя самая сокровенная мечта? Разве это и есть Свобода?......
Отправлено: 21.03.10 23:57. Заголовок: О "героях" ..
О "героях" того времени Отрывок из книги А. Н. Власенко (оформление тоже его) ЛИТЕРАТУРНО-КИНОЛОГИЧЕСКИЕ БЕЗОБРАЗИЯ (ЛИКБЕЗ) ИСТОРИЯ НЕМЕЦКОЙ ОВЧАРКИ В РОССИИ ОТ ДОСААФА ДО НАШИХ ДНЕЙ (поэма)
История немецкой овчарки в России от ДОСААФа до наших дней "Больному дать желудку полезно ревеню" А.К.Толстой На выставках убого Последних десять лет. Животных в рингах много, Овчарок только нет.
Завязка сказки этой Совсем уже стара, Но все ж напомнить свету О ней пришла пора.
От Вайсмана и Шмидта Повел бы я рассказ, Но то давно забыто, Что делалось до нас.
Поэтому не буду Тревожить старины. Речь поведу оттуда, Когда после войны
На выставках московских Сверкал кобель Ингул. "Звездою" был он блесткой, Хоть нравом не тянул.
Наряден был, немало Красивее отца... Но вот недоставало Ему, увы, яйца.
Об этой неувязке Узнали лишь потом, Когда три года вязками Был перегружен он.
Потомков наплодивши По всей родной стране, Наверное, с три тыщи... Ох, ё'калэмэнэ!
"Какой пассаж, однако!" -Подумал Выставком. "Проклятая собака! Подвел нас под облом.
Похоже, дело плохо. Но, чтоб скандал замять, Не будем мы крипторхов Порочными считать!"
Под это позволенье Во всю Россию-мать Пустили в разведенье Штук эдак тридцать пять
Крипторхов лишь известных; И в скорые года Порода вдруг полезла Куда-то не туда.
Предел стандартный роста Вдруг стал ей как-то мал. Что ж, с этим можно просто -ДОСААФ стандарт поднял.
Однако, вскоре ставится Тот самый же вопрос. И точно так решается. А рост все рос, да рос...
А вслед за ростом качества Рабочие ушли. Глупы и тупы начисто, Трусливы и хилы,
Ленивы - в общем, наши Потомки нутрецов В работе стали гаже И дедов, и отцов.
Зато как благородна, Туды Ингула мать, Гусино-журавлино- Дородная их стать.
Шагают столь степенно, Скакать - ни Боже мой! И аппетит отменный (Но, правда, ср..т - горой).
Заезжий иноземец Лишь головою тряс: "Я знаю, что есть "немец", А это - вас ист дас?"
А там, глядишь, и наши Затылки чешут: "Бля, Ведро, чай, нужно каши Для этого кобла!
Какой он, блин, породы? Овчарка? А кака? Не видывали сроду, Чтоб ростом аж с телка!"
Отменный конъюнктурный У Гены есть талант: На фотке-то в натуре Уран Вильдштайгер Ланд,
Авторитет бесспорный. Известно всем, что он Не шавка подзаборная - Всемирный чемпион!
Ерусалимский долго Показывал плакат. "Немчатники" замолкли (Ученый все ж доклад).
Про "две горизонтали" И"маятник"сказал (Ни сути, ни деталей Никто не разобрал)
И наукообразно Сумел все завязать. (Что это ересь - ясно, Но как же доказать?(8))
Затем» в одно касание, Мол, ясно и слепцу, Дает обоснование "Овальному яйцу".
Закручено все знатно, Чего с ним в споры лезть? Конечно, непонятно, Но... что-то в этом есть.
С натуги крыши съехали. С запудренной мозгой, Эфирными помехами И пьяною тоской.
"Немчатники" покинули Днепропетровский штаб. Вот так их и подвигнули На нынешний этап!
В умах собаководов Развился перекос. По клубам сто уродов - Из Венгрии завоз.
Клювастые "цыплята", Цвет нежно-желтоват, Но тонких ножках катят И жалостно пищат.
Взглянув на эту свору, Центральный клуб СС4 Решил: чего же спорить, ВЕО - ВЕО и есть!
Что наши "полукровки", Что ваши г...ки И хлипки, и неловки, И просто дураки.
Что ссориться напрасно? Нам нечего делить. Таких вполне согласны Мы "немцев" разводить.
4ЦКСС - Центральный клуб служебного собаководства; расшифровка аббревиатуры полностью слишком длинна для размера стиха, посему лучше обойтись половиной её.
Отправлено: 21.03.10 23:58. Заголовок: Кому ВЕО по сердцу ..
Кому ВЕО по сердцу - Не жалко, пусть живут. Но денежку за "немцев" Охотней платит люд.
Раз платит - Бога ради! Мы тоже есть хотим. Коль дело в пропаганде, Так живо охмурим:
Дашь хлеба, дашь навоза, Все слопают. Итак, Давайте понавозим Из ФРГ собак.
Спрос офигенный будет На "суперных" щенков. Ажиотаж раскрутим Хоть выше облаков!
И вот, в порыве мании, Хватают там и тут Отбросы из Германии И все сюда везут.
По "вильной" Украине И по большой Руси Из "выставочных" линий Дерьма - косой коси.
Шут с ним, мозгами бедные И пусть в кости легки. Они же не служебные. Они же "рысаки"!
Годятся лишь на шкурки, Жаль, волос не густой. Придурок на придурке, Собак - одна на сто.
Овчарок - того реже Приходится встречать. Морские свинки те же. Умеют жрать да ср...
Оруще-пищаше-визжащее, Скулежем весь дом изводящее, Задаром лишь небо коптящее. Под ветром склоняясь, растет.
Пустыми глазами глядящее, Горбатой спиною скрипящее, Такое, ну очень ледащее Немецкой овчаркой слывет...
Взгляд непредвзятый бросьте На их задохлый вид: Здесь, несомненно, острый Свинцовый дефицит.
Займитесь-ка леченьем. Система тут проста: Купать с отягощеньем. Бросайте прям с моста!
Поможет асфиксия Минут эдак на пять, Коль сможете им сильно Трахейку пережать.
Найдите, в общем, способ Небольно умертвить. Чем за овчарок особей Таких вот разводить
Овчарки были предки их. Но этих, в душу мать, Что из Г... конфетки. Овчарками считать?!
Не эдаких засранцев. Собачек хоть куда У нас хватало, братцы. В недавние года.
По крохам собираем Оставшихся теперь. Мы их вернем, я знаю. И ты, товарищ, верь!
До коих мы охочие. Овчарки, что ж не знать, есть в ФРГ рабочие - У нас их не видать
Дороговато ценятся Такие, в этом суть... Но мода переменится И "немцев" повезут
Тогда из-за границы "Рабочих", наконец... Все ж снова повторится! И вот тогда -...!
КОНЕЦ
Как легко предсказывать будущее в России: дашь наихудший из прогнозов, он и сбудется обязательно! Пессимистический финал поэмы (написанной в 1994 году) уже начал понемногу воплощаться. Не успела идея возрождения поголовья работопригодных немецких овчарок еще как следует опериться, ... а в октябре 1995 г. испытания пригодности и отбор овчарок для разведения, проходившие под эгидой Лиги независимых кинологических организаций (ЛНКО), принимала дама, за неделю до этого мероприятия искренне считавшая, что маклоки являются окончаниями боковых отростков крестцовых позвонков. О чем тут говорить? Вот так, методом профанации, у нас хоронят сразу после рождения любое полезное начинание, дискредитируют любую идею. И все же, все же... ПРИМЕЧАНИЯ (1) - УПГ- украинская породная группа, овчарки без крипторхов в происхождении. (2) - Мстислав Александрович Поливанов.
(3) - Из личного дела Поливанова М.А. "Что не туда вели Орловская, Степанов, Не в той степи нас ждал успех в борьбе. Мы так Вам верили, товарищ Поливанов, Как. может быть, не верили себе."
(4) - Из личного дела Ерусалимского ЕЛ., ныне президента РКФ. Его позиции в этой должности точно характеризуются двумя пунктами из "Устава о свойственном градоправителю добросердечии", сочинения градоначальника Беневоленского: "...15. Просвещение внедрять с умеренностью, по возможности избегая кровопролития. 16. В остальном поступать по произволению.." (Н.Е.Салтыков-Щедрин)
(5) - Из личного дела Швец (Вельской) Ирины Львовны. I) Об ее Хондо ф.Айсквелле Для Вельской "немцы" просто мода. Не отличая мед от "г". Она "восточника" - урода Купить сумела ... в ФРГ! 2) О Всесоюзной выставке собак отечественных пород, где несколько кавказских овчарок погибло от тепловых ударов на ринге. "Кавказов" судила Швец, "Кавказам" пришел... (1988) 3) А это теперь. "Рабочих" "немцев" скорый ждет конец. Шавья нарасплодив в большом количестве, Проводит геноцид Ирина Швец (Скуратова - не Вельская - в девичестве). (1993)
(6) - Из личного дела Овоца Юрия Владимировича. В анналах истории отмечен лишь единожды, благодаря классику "немчатниковской" поэзии В.Зорину (Балаковскому): "О сколько нам открытий чудных Готовят просвещенья дух И Овоц - сын ошибок трудных, И Гена - парадоксов друг".
(7) - Из личного дела Северина Геннадия Евгеньевича. Бог с ней. с ВЕО: под ветром шатается И глядит, будто жизнию мучится. Что же "немец" бредет-колдыбается И то сгорбится весь, то скрючится? Почему-то народ удивляется. Понимать ну никак не научится: Если Г.Северин постарается. И верблюд из овчарки получится.
(8) - Доказательства гг.читатели найдут в разделе "Ликбез".
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
сами обрыдались все 
- участник сейчас на форуме
